Несмотря на то, что отечественные и китайские исследователи, описывая советско-китайские отношения 1950х гг., практически всегда касаются вопроса пребывания советских специалистов в Китае, что говорит нам о важности проблемы, в целом данная тема остается крайне неизученной в исторической науке. Одной из важных причин ограниченного количества специальных исследований по вопросу пребывания советских специалистов в Китае является труднодоступность китайских архивов, в особенности тех материалов, которые затрагивают чувствительный для китайской стороны период «большого скачка». Эта же особенность не позволяет в полной мере осветить вопрос работы китайских переводчиков с советскими специалистами. В настоящее время в Китае имеется всего несколько опубликованных мемуаров китайских переводчиков, ярким примером которых являются воспоминания переводчика Янь Минфу, участвовавшего в переговорах китайских лидеров с советским руководством на самом высоком уровне в 1950е гг¹. Из российских работ мы можем выделить мемуары советского переводчика и дипломата Р.Ш. Кудашева, также принимавшего участие в переговорах с китайцами на высшем уровне². Что же касается работ, описывающих деятельность китайских переводчиков, помогавших советским специалистам непосредственно на производстве, то мы такие исследования не встречали.

Выделяя причины изменения советско-китайских отношений во второй половине 1950х гг., следует отметить, что критика культа личности Сталина на XX съезде КПСС в феврале 1956 г. и последовавшие за этим события в Польше и Венгрии привели китайское руководство к пониманию необходимости поисков собственного пути. По мнению Мао Цзэдуна, необходимо было отказаться от политики всестороннего обучения у СССР и начать рассматривать советский опыт только как «поучительный пример»³. На Московском совещании в ноябре 1957 г., в ответ на заявление Н.С. Хрущёва догнать и перегнать США за 15 лет, Мао Цзэдун заявил, что Китай в течение 15 лет, возможно, догонит или перегонит Англию. Однако за этим лозунгом стояло желание Мао обогнать в первую очередь СССР⁴.

Начавшаяся в 1958 г. кампания «большого скачка» и создание народных коммун в Китае были неоднозначно оценены в Советском Союзе, что вызвало недовольство со стороны Мао Цзэдуна⁵. Неудачей закончились попытки Н.С. Хрущёва наладить взаимопонимание с китайской стороной в ходе предпринятых им двух поездкок в Пекин в 1958 и 1959 гг., в ходе которых переговоры проходили в напряженной обстановке на повышенных тонах. Позднее, в апреле 1960 г., китайская сторона опубликовала в своей партийной печати ряд статей, приуроченных к 90-летию со дня рождения В.И. Ленина, в которых раскритиковало генеральную линию компартии СССР, начиная с XX съезда КПСС⁶.

Ухудшение отношений привело китайскую сторону к пониманию необходимости ускоренного развития с опорой на огромные ресурсы собственной дешевой рабочей силы. Мао Цзэдун, с одной стороны, намеревался в кратчайшие сроки посредством максимального напряжения всех сил и мобилизации всех возможностей, на основе утверждения новых коллективистских форм общественной организации добиться небывалой экономической эффективности производства, вырваться из тисков нужды и отсталости. С другой стороны, феномен «большого скачка» в Китае базировался на новых принципах развития, предполагавших ломку устоявшихся стандартов и норм, что вело к переоценке полученного в прошлом советского опыта. Проблема для китайской стороны заключалась в том, что на момент начала «большого скачка» в Китае находилось много советских специалистов, которых необходимо было приобщить к новой генеральной линии КПК. Основным каналом передачи партийной информации должны были стать работавшие со специалистами китайские переводчики.

Хранящиеся в 196 фонде Центрального архива провинции Шэньси правительственные и производственные отчеты содержат информацию о том, что в 1958–1960 гг. работу более 110 советских специалистов в Шэньси сопровождало около 300 китайских переводчиков⁷. Актуализируя важность идеологической работы своих переводчиков с советскими специалистами, правительство провинции Шэньси указывало: «Ключевым моментом для успешного выполнения нашими переводчиками своих обязанностей является следование принципу верховенства политики, для этого с переводчиками нужно постоянно проводить обучение, для того чтобы их политическая сознательность постоянно повышалась. Ведь именно переводчики являются для советских специалистов рупором наших идей, а для нашей партии переводчики являются ушами и глазами»⁸.

Китайское руководство завода № 248 в Шэньси, производившего при помощи советских специалистов военную продукцию, высказалось в декабре 1958 г. по этому поводу следующим образом: «Наши переводчики, являясь связующим звеном в идеологической работе, должны как “мелкий моросящий дождь”, ненавязчиво и постоянно проводить со специалистами идеологическую работу. Переводчики со специалистами работают каждый день, их отношения наиболее близкие, поэтому специалисты могут легко поделиться с ними своими мыслями и чувствами»⁹.

В июле 1958 г. китайское руководство завода № 782 также указывало: «На всех местах, где есть советские специалисты, наши переводчики должны пропагандировать и разъяснять им генеральную линию нашей партии, объяснять специфику китайских политических движений»¹⁰.

Китайский историк Шэнь Чжихуа в своих трудах указывал, что советское руководство рекомендовало работавшим в Китае своим специалистам по возможности не высказываться по поводу проводимой там политики, поэтому на всевозможных официальных встречах и совещаниях с китайской стороной специалисты ограничивались общими хвалебными фразами по ситуации в Китае, если и критиковали, то только техническую сторону вопроса¹¹. Однако китайскому руководству принципиально важно было знать, что специалисты в действительности думают и как оценивают «большой скачок», чтобы вовремя корректировать взаимодействие с ними. Задача по выявлению и фиксации умонастроения специалистов также была возложена на работавших с ними китайских переводчиков. Так, в июне 1960 г. китайское руководство завода № 114 в Сиане указывало: «Наши переводчики должны собирать и фиксировать мысли и реакции советских специалистов как по поводу общей ситуации в Китае, так и по поводу проводимой в Китае технологической революции, участии рабочих в управлении и т.д. Данные мысли и реакции специалистов должны в концентрированной форме докладываться заводскому руководству, для того чтобы своевременно решать возникшие проблемы»¹².

Действительно, во многих документах есть места, где китайское руководство, характеризуя или просто описывая советских специалистов, ссылается на то, что эта информация была получена со слов «наших переводчиков». К примеру, после проведенной в 1959 г. в Сиане партийной рабочей конференции руководство завода № 844 указало в своем отчете: «После того как Госсовет прислал нам соответствующие указания, мы с помощью переводчиков получили представление об идеологическом положении и умонастроениях специалистов. Каждый наш переводчик воспринял идейно-политическую работу со специалистами как важную политическую задачу»¹³.

В мае 1960 г, буквально за пару месяцев до отзыва всех советских специалистов из Китая, партийный комитет провинции Шэньси организовал крупное совещание, куда пригласили переводчиков с тех заводов, где работали специалисты. Прибывшие на совещание 11 китайских переводчиков высказались по поводу того, что думают специалисты о «большом скачке» и народных коммунах в провинции, зачитали мнения специалистов по поводу их жизни в Шэньси, их претензии к питанию и медицинскому обслуживанию. После доклада китайское руководство указало: «Нужно хорошо понимать, постоянно контролировать и анализировать идеологическую обстановку у специалистов, при появлении проблем незамедлительно докладывать вышестоящим органам, это самая главная задача для всех наших переводчиков. Необходимо использовать непринужденную беседу как метод сбора мнений специалистов по поводу определенных вопросов. Необходимо правильно понимать этот метод и держать его в тайне»¹⁴. Далее на совещании было указано: «Наши переводчики должны на всех местах, периодически (раз в полмесяца) предоставлять письменный доклад об идеологическом состоянии и умонастроениях специалистов. Если имеются случаи, связанные с проявлением у специалистов особых мнений, то нужно тотчас же докладывать об этом вышестоящим лицам. Определение умонастроения специалистов является приоритетной задачей для наших переводчиков. Данную информацию нужно донести до всех мест, где есть специалисты»¹⁵.

Вышеизложенные отрывки из документов демонстрируют основные организационные принципы работы переводчиков со специалистами в годы «большого скачка». Это ни в коей мере не принижает общую позитивную роль китайских переводчиков и их огромный вклад в процесс передачи обширного советского опыта Китаю в период десятилетия советско-китайского сотрудничества. Методы сбора идеологической информации китайскими партийными функционерами у специалистов могли быть разными, но их главная цель была продиктована прагматическими намерениями максимально эффективного использования навыков и знаний специалистов в Китае, что в новых реалиях «большого скачка» означало, что советские специалисты также должны были осуществить «скачок», достигнув в перспективе более высоких показателей по сравнению с рядовым китайским рабочим персоналом. Для этого, по мысли китайской стороны, при помощи переводчиков нужно было для начала понять взгляды и мысли специалистов, а затем, подобрав необходимый ключ, правильно передать им, опять же при помощи переводчиков, суть идей «большого скачка». Однако на практике советские специалисты, догадываясь, как правило, о намерениях китайской стороны, становились еще осторожнее. Так, однажды, когда китайский переводчик рассказывал о текущей ситуации на заводе № 408 руководителю группы советских специалистов в городе Синпин И.Н. Максимову, последний, почувствовав «двойную игру» переводчика, вдруг остановил его и спросил: «Скажи, у тебя на мой счет имеются какие-то иные (скрытые) поручения?»¹⁶.

Имеющиеся в нашем распоряжении документы периода «большого скачка», раскрывают немало примеров возникновения недоразумений между советскими специалистами и китайскими переводчиками. Так, известному советскому специалисту С.П. Мусину, занимавшемуся проектированием и строительством многих сооружений в Китае, в очередной командировке в Шэньси предоставили переводчика по фамилии Чэнь. Их поселили в разных комнатах, на что Чэнь выказал свое недовольство, заявив, что хочет жить непременно в комнате специалиста. Переводчик каждое утро должен был встречать С.П. Мусина и сопровождать его на работу. Явившись однажды слишком рано, Чэнь начал громко стучать в дверь специалиста. С.П. Мусин, человек в годах, в столь ранний час находился еще в постели и был крайне недоволен происходящим. Впоследствии он обратился к руководству, чтобы ему заменили переводчика. Чэнь, в свою очередь, также высказал свое нежелание продолжать работать со специалистом. В конце концов, С.П. Мусин заявил, что было бы лучше, если бы его вообще больше не приглашали на этот завод. Примечательно, что в этом конфликте китайское руководство встало полностью на сторону специалиста, обвинив своего переводчика в высокомерии и халатности. Позже, уже другому советскому специалисту на заводе № 408, Чэнь заявил: «У нас в Китае сейчас проходит курс свободной борьбы мнений, поэтому если специалист выдвигает мнение, то несогласные с этим мнением товарищи могут спорить, и нельзя поэтому от них требовать строгого исполнения рекомендаций специалиста»¹⁷. Узнав об этом, китайское руководство провело с данным переводчиком разъяснительную работу.

Интересно отметить, что китайским переводчикам категорически не разрешалось переводить специалистам содержание пропагандистских стенгазет — дацзыбао. Так, однажды технолог А.Г. Сёмин с завода № 408 попросил перевести ему содержание одной из таких стенгазет, сказав переводчику: «Если тебе можно, то переведи мне содержание этой вывески. Если нельзя — то не говори»¹⁸. Переводчик в ответ промолчал, и с тех пор специалист у него ничего не спрашивал и ничем больше не интересовался.

Иногда китайская сторона достаточно противоречиво инструктировала свой рабочий персонал. Например, в июле 1958 г. руководство завода № 782 так наставляло работавших со специалистами китайские кадры, включая переводчиков: «Если возникли сомнения в рекомендациях специалиста — спросите его. Спрашивая специалиста — постарайтесь углубиться в проблеме. Если рекомендации специалиста не согласуются с передовыми идеями «большого скачка», то разрешается начать спор со специалистом. Возникнет спор — появится ясность»¹⁹.

Что касается организационной структуры, то все переводчики провинции Шэньси в период «большого скачка» подчинялись непосредственно ЦК КПК, и это порождало массу проблем. Вот что по этому поводу писало китайское руководство завода № 408 города Синпин: «Весь переводческий персонал находится под руководством методического кабинета ЦК партии, поэтому, к примеру, у парткома нашего завода нет никаких реальных полномочий относительно переводчиков. Эти два органа разрознены, что неблагоприятно влияет на качество работы наших переводчиков, все это породило несогласованность во многих действиях, что сказалось и на качестве работы специалистов»²⁰.

Данная организационная структура порождала также и излишние бюрократические нагромождения на производстве. К примеру, если из центра на завод приходило какое-нибудь указание по поводу специалистов, то первым непременно должен был ознакомиться с этим указанием руководитель предприятия, а второй обязательной инстанцией были переводчики. Только после этого документ можно было спускать для ознакомления дальше²¹.

Касаясь вопроса политической надежности переводчиков, китайское руководство, в частности, констатировало: «По имеющимся у нас сведениям, примерно 56 % всех наших заводских переводчиков имеют различную политическую историю. Это стоит того, чтобы нам серьезно насторожиться и быть очень бдительными. Необходимо внимательно проверять наших переводчиков, подозрительных с политической точки зрения сотрудников, которые не подходят для работы с иностранными специалистами, нужно категорически переводить на другие работы»²².

И действительно, в отчетах о работе переводчиков на производстве китайская сторона часто указывала на наличие партийной принадлежности как фактор надежности переводчика. Так, в отчете завода № 786 в Шэньси в 1959 г., указано, что на данном заводе с группой из 25 советских специалистов работал штат переводчиков в количестве 31 человека, 5 переводчиков являлись партийными, 23 человека состояли в комсомоле, 3 человека были беспартийными. В документе отмечено, что все переводчики прошли строгую проверку на политическую пригодность, все обнаруженные проблемы были устранены, поэтому на данных переводчиков можно положиться²³.

В других документах делался акцент на том, что переводчики в своей деятельности всегда должны исходить из принципа отстаивания советско-китайской дружбы. В случае же если какие-то слова «порочили» эту дружбу, переводчики имели право утаить их и не переводить, дабы избежать возможных негативных последствий. Более того, всем, кто принадлежал к переводческому персоналу, запрещалось переводить что-либо без разрешения руководства²⁴.

Оценивая профессионализм переводчиков в годы «большого скачка», китайское руководство в одном из отчетов отмечало, что в провинции существует явная нехватка переводчиков уровня, соответствующего основным требованиям. Указывалось на необходимость в срочном порядке усилить политическое образование и развитие переводчиков²⁵. Таким образом, профессиональная грамотность в ряду основных достоинств переводчика уступила место политической компетентности, а умение передавать смыслы в русле идеологии «большого скачка» стало цениться выше, чем беспристрастный перевод.

«Большой скачок» в Китае коснулся многих сфер жизни общества, включая и переводческую деятельность. Так, в 1958 г. на заводе № 212 в городе Баоцзи советских специалистов обслуживал штат китайских переводчиков в количестве 13 человек, среди которых 5 человек исполняли роль устного переводчика, остальные 8 осуществляли письменный перевод. С началом «большого скачка» вышеупомянутые переводчики объявили, что за 15 дней смогут выполнить 40-дневную задачу — переведут всю имеющуюся советскую техническую документацию на 2000 страницах. Работая по 13 часов в день, переводчики смогли выполнить задачу на 8 дней раньше установленного срока, выполнив перевод всей документации всего лишь за 1 неделю, переводя в день больше 5 000 слов, чем превзошли старый рабочий стандарт, по которому переводчик должен был переводить не меньше 2000 слов в день²⁶.

Помимо советских специалистов, в Шэньси работала группа экспертов из ГДР, которые всем своим составом трудились на «Заводе измерительных материалов» и жили в «Сианьском Народном отеле». Китайским руководством было принято решение направить в отель 3 переводчиков с данного завода для работы с немецкими специалистами на постоянной основе, поэтому бытовые проблемы немцев решались оперативно. Советских же специалистов было гораздо больше, и жили они, помимо Сианьского народного отеля, в специальных гостиницах на предприятиях. Однако для данной многочисленной и территориально достаточно разрозненной группы также было выделено всего 3 переводчика, что не позволяло охватить и вовремя решать возникающие бытовые проблемы. Вот что по этому поводу мы находим в документах: «За эти годы в отеле проживало более 200 советских специалистов, однако их обслуживало всего 3 переводчика, которые по большей части небрежно исполняли свои обязанности в сфере повседневных нужд специалистов и их медицинского обслуживания. Видя эту ситуацию, многие советские специалисты начали говорить, что мы придаем большее значение немецким специалистам и пренебрегаем советскими»²⁷.

Во многих изученных нами документах периода «большого скачка» китайская сторона признает, что переводчики часто общаются со специалистами в небрежной манере, подразумевая под этим отсутствие должного уважения и тактичности. Так, в одном из отчетов мы находим показательный пример: «Переводчик по фамилии Шэнь с завода № 408 с одним из специалистов вел себя фамильярно, называя его юнцом и молодым парнем, считая, что специалисту столько же лет, сколько и ему. Впоследствии специалист заявил: «Мы с Вами, в конце концов, представители разных государств. Я замечаю, что Вы общаетесь со мной очень небрежно». Вдобавок, этот переводчик частенько открыто и без стеснений обсуждал советских специалистов, не опасаясь, что его слова могли услышать другие»²⁸.

Анализируемые нами документы являются правительственными отчетами, поэтому отображают отношение китайского руководства к проблеме советских специалистов в годы «большого скачка». Из вышеизложенных примеров видно, что причину как плохих взаимоотношений переводчиков со специалистами, так и слабой организованности самого переводческого процесса, китайское руководство видело в некачественной работе именно своих кадров, а не советских специалистов. Указывая при этом, что приобщение всех сторон к политике «большого скачка» поможет исправить ситуацию в положительную сторону и усилит советско-китайскую сплоченность. Данное обстоятельство свидетельствует о том, что, несмотря на общее ухудшение советско-китайских отношений, китайская сторона по-прежнему была заинтересована в продолжении сотрудничества с Советским Союзом в конце 1950х гг.

***

Основные отрасли и сферы китайского производства в 50е гг. XX в. сформировались при непосредственном участии СССР, что подразумевало отправку в Китай большого числа советских специалистов. Сам процесс передачи технических знаний и навыков не мог быть осуществлен без наличия связующего звена переводчиков, интенсивная помощь которых содействовала тому, что к концу 1950х гг. строительство основной части из запланированных 156 производственных объектов было завершено. Начавшаяся в 1958 г. кампания «большого скачка» выдвинула на первый план идею ускоренного развития всех областей жизни китайского общества, что вполне естественно сказалось и на работавших на тот момент в Китае советских специалистах, которых также постарались привлечь к этому процессу. Главным каналом по передаче передовых идей «скачка» должны были стать китайские переводчики, имевшие по долгу своей службы наиболее тесный контакт со специалистами. В связи с этим партийные круги в Китае начали предъявлять повышенные требования к уровню политической грамотности переводчиков, которая оценивалась на тот момент даже выше, чем уровень владения русским языком и навыками перевода. Переводчик в первую очередь должен был передать правильное понимание идей «большого скачка» советским специалистам, чтобы последние смогли включиться в этот процесс и продемонстрировать возросшую эффективность труда на благо китайской стороны, что на практике было труднореализуемо, т.к. специалисты при выполнении своих профессиональных обязанностей по-прежнему опирались на свой советский опыт, а не на оторванные от реальности лозунги «большого скачка». Идеологическая работа с советскими специалистами не могла быть успешно осуществлена без понимания китайской стороной того, что сами специалисты думают и как оценивают «большой скачок». Поэтому, по замыслу китайской стороны, наряду с необходимостью передавать идеологические постулаты специалистам, переводчики также должны были следить, фиксировать и своевременно докладывать вышестоящему китайскому руководству высказывания и мысли советских специалистов по поводу «большого скачка», чтобы оно могло своевременно и правильно реагировать на возможные изменения в понимании специалистами новой китайской идеологии.