К вопросу о методологии и рамках исследований

Общая проблема, которая объединяет ученых-международников, политологов, социологов, экономистов, — определение рамок и ключевых трендов текущей картины мира и его ближайшего будущего. Сложность, а скорее всего невозможность ее реализации связана не только с быстро меняющимся характером мировой политики, но и с наличием разнонаправленных процессов, развивающихся одновременно и базирующихся в различных регионально-глобальных, международно-политических и методологических контекстах. Другими словами, мир глазами экономиста, историка, политолога, социолога воспринимается по разному — каждый эксперт выделяет «свой» базовый алгоритм и из него выводит свою версию прочтения. Причем каждая версия объективна и имеет право на жизнь.

Современные международные отношения в нынешней неустойчивой и конфликтогенной среде могут быть объективно осмыслены в основном в отдельных (страновых, субрегиональных, отраслевых и пр.) опциях. При этом опции глобального анализа и прогноза не исключены, но они, как правило, успешно реализуются на основе и в сочетании альтернативных методик, методологий и профильных специализаций.

Подобные подходы характерны и для востоковедения, а также китаеведения как его органичной и неотделимой части. Наш интерес, в данном случае, сконцентрирован на современной российско-китайской проблематике, в которой также имеет место синтез различных факторов — от глобальных (геополитических, военно-стратегических, экономических др.), до регионально-страновых. Принципиально важным является анализ двух ключевых позиций: а) изучение набора ситуативных явлений, которые не имеют долгосрочной перспективы развития, б) анализ стратегических, системных процессов, определяющих долговременную матрицу российско-китайского взаимодействия. Системные, базисные факторы, на наш взгляд, существуют в сфере межцивилизационного общения двух государств и народов, сохраняя свою сущность вне зависимости от государственно-идеологической оболочки их субъектов взаимодействия — России и Китая. Текущий, ситуативный ряд факторов и процессов, несмотря на внешнюю важность и «судьбоносность», фактически является лишь отражением времени, его специфики на сегодняшний и завтрашний день. В данном случае речь пойдет скорее об изучении именно текущего ряда явлений в российско-китайском стратегическом партнерстве, в особенности его военно-стратегических параметров, что не снижает актуальности и важности поставленной задачи.

Военно-стратегические параметры. Новое качество сдерживания Америки

Современная картина российско-китайских отношений складывается на фоне важных юбилеев двух стран — 70-летия установления дипломатических отношений и 70-летия образования КНР, а также общей неустойчивой и противоречивой мировой политики.

Положение России и Китая в системе глобальных военно-стратегических, экономических и геополитических вызовов определяется, на наш взгляд, следующими факторами.

– Сложившейся структурой международного разделения труда, в центре которой традиционно были Европа и США и которая в последние годы стремительно деформируется, порождая новую идеологию глобального управления¹. Основным риском в 2019 г. представляется неопределенность мировой политики на фоне фрагментации мирового экономического порядка. Антироссийские санкции и торговые противоречия между КНР и США представляют угрозу не только собственно России и Китаю, но и многосторонней торговле и международному управлению. При этом международные организации (ВТО, ВБ, МВФ) давно нуждаются в реформах, чтобы отразить объективные изменения в мировой экономике, включая интересы стран с формирующейся рыночной экономикой. Очевидно, что повестку ВТО следует дополнить соглашениями по информационным технологиям, по торговым аспектам прав интеллектуальной собственности и др. РФ и КНР выступают за реформирование этих институтов с учетом новых реалий.

– Разрушительным влиянием нынешнего американского фактора на глобальную и региональную безопасность, определением России и Китая в качестве основных стратегических противников США. В феврале 2018 г. в Обзоре ядерной политики США было отмечено, что «Россия и Китай пополняют арсеналы новыми видами ядерных средств, повышают роль ядерных сил в стратегиях и планах и ведут себя все более агрессивно, в том числе в космосе и киберпространстве»². Американская администрация, ссылаясь на рост угроз со стороны России и Китая, говорит о необходимости повышения гибкости американских ядерных сил, в том числе установки боеголовок малой мощности на часть баллистических ракет подводных лодок и возвращения на вооружение крылатых ракет морского базирования в ядерном оснащении³. В этих условиях ключевой задачей двух стран стало формирование нового качества сдерживания Соединенных Штатов Америки и их союзников. Со стороны Москвы и Пекина процессы этого сдерживания стали охватывать не только традиционные военно-стратегические сферы, но и приобретать некий специализированный характер. Так, Россия оппонирует США и их союзникам в области передовых ракетно-ядерных вооружений, урегулирования региональных конфликтов и других вопросов; Китай же действует в сфере мировых финансов, экономической интеграции и регионализации.

– Демонтированием договорных основ двустороннего (Россия — США) и многостороннего военно-стратегического сдерживания. Очевидно, что уничтожение американцами основ системы контроля над вооружениями не в интересах Китая, который официально никогда не входил в переговорные процессы по ядерному оружию между РФ и США. Москва и Пекин являются членами Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО), формат которого активно поддерживают, хотя понимают, что процесс нуклеаризации быстро распространяется по планете, приводит к образованию неофициальных ядерных государств, число которых быстро растет. Китай скорее всего будет и дальше продвигать политику «неприсоединения» к российско-американскому переговорному процессу по ракетам разных классов и радиусов действия, несмотря на усилия Вашингтона вовлечь Пекин в стратегический переговорный процесс, превратив двусторонние форматы ДРСМД и СНВ в трехсторонние. Китай вкладывал огромные ресурсы в развитие ракет средней и малой дальности на протяжении десятилетий, чтобы компенсировать американское превосходство в авиации и флоте. В настоящее время КНР вступила в фазу активного строительства и наращивания стратегических ядерных сил⁴.

– Поиском Россией и Китаем оптимального формата партнерства, который, с одной стороны, сохранял бы «свободу рук» в отношениях с третьими странами, а с другой — отвечал старым и новым вызовам, угрозам безопасности двух стран. 14 февраля 1950 г. СССР и КНР был подписан известный «Договор о дружбе, союзе и взаимной помощи», 16 июля 2001 г. Договор «О добрососедстве, дружбе и сотрудничестве» между РФ и КНР, оформивший стратегическое партнерство и доверительное взаимодействие. Между этими двумя датами — эпоха союзничества, взаимопомощи, вооруженных конфликтов, идеологических противостояний, нормализации и стратегического партнерства. Другими словами, исторический отрезок в 51 год вобрал весь спектр межгосударственных отношений: от союза и конфликтов до нормализации и партнерства.

В настоящее время в отношениях двух стран фактически стирается грань между моделями стратегического партнерства и союзничества. Внешние вызовы и угрозы (прежде всего, со стороны США) подогревают в обществах и СМИ России и Китая тенденцию в направлении союза. При этом в российских и китайских правящих элитах доминирует мнение о том, что союзнические отношения нежелательны, поскольку предполагают жесткие взаимные обязательства и ограничение в отношениях с третьими странами. При этом есть общее понимание, что действующий Договор 2001 г. (пролонгация через 2 года) необходимо расширить и дополнить. Видимо, речь пойдет в первую очередь о ст. 9 договора.

В статье 9 говорится: «В случае возникновения ситуации, которая, по мнению одной из Договаривающихся Сторон, может создать угрозу миру, нарушить мир или затронуть интересы ее безопасности, а также в случае возникновения угрозы агрессии против одной из Договаривающихся Сторон, Договаривающиеся Стороны незамедлительно вступают в контакт друг с другом и проводят консультации в целях устранения возникшей угрозы»⁵. Очевидно, что содержание статьи уже не отвечает уровню безопасности двух стран, потребуется диверсификация не только текста договора, но и всей двухсторонней военно-технической повестки, качественное углубление сотрудничества на данном направлении.

Рассуждения ведущих российских экспертов в сферах военной безопасности Китая относительно перспективности или неперспективности российско-китайского союза касаются в основном идеи об «устаревании» классических военных союзов, их правовой противоречивости и формировании в российско-китайских отношениях фактически неформального «квазисоюза», который по сути уже сегодня выполняет сдерживающую третьи страны роль. «Старые союзы, — отмечает известный эксперт В.Б. Кашин, — собственно, и строились вокруг общей цели (общего врага) на определенное время и не исключали разности интересов по второстепенным направлениям политики… Подобные второстепенные противоречия не исключают упорной совместной борьбы во имя общей цели. Таким образом, качественный сдвиг в российско-китайских отношениях в военно-политической сфере уже произошел в период 2018–2019 гг. Окончательная формализация союзнических отношений может произойти в перспективе, а может и не произойти никогда, по сути это мало что изменит»⁶.

В этой парадигме — формирования нового типа «полусоюзнических отношений» между Россией и Китаем происходит обновление и наполнение военно-стратегической повестки двух стран. Явным дополнительным стимулом к ее углублению стало официальное решение руководства США (2018) об определении Китая и России в качестве главных военно-стратегических противников Америки. Стороны, начиная с 2018 г., перешли к дополнительным формам военного сотрудничества, которые позволяют говорить о новом качестве отношений. В ближайшее время можно ожидать заключения нового соглашения о военном сотрудничестве между РФ и КНР, которое заменит соглашение 1993 г. Россия завершила поставки в КНР 24 истребителей Су-35С и заканчивает поставки комплекса ПВО С-400. Регулярный характер принимают стратегические учения: «Восток-2018», в текущем году — «Центр-2019». Наряду с этим продолжается проведение совместных учений («Морское взаимодействие», «Воздушно-космическая безопасность» и др.). Регулярным стало боевое патрулирование дальней бомбардировочной авиации двух стран над Тихим океаном. Находится в стадии обсуждения вопрос о проведении совместных учений в различных точках мира, например, на Ближнем Востоке, создании военно-морских баз на дальних рубежах.

Китайцы вполне осознают, что стоят на пороге гонки ядерных вооружений в Азии, где их противником будут США, которые в настоящее время заняты активным поиском мест размещения в Азии ракетного оружия средней дальности наземного базирования. Для Китая поддержание с Россией высокого уровня военно-стратегического взаимодействия стало одним из ключевых приоритетов национальной безопасности. Понятно, что Китай исходит прежде всего из собственных интересов и российский стратегический потенциал рассматривается Пекином в контексте китайской безопасности. При этом и Россия рассматривает китайский стратегический фактор с точки зрения своих интересов. Сложение этих интересов дает важный политический баланс взаимодействия России и Китая в сфере стратегической, военной безопасности.

Большая Евразия: безопасность и сопряжение

Достаточно новой и чрезвычайно сложной проблемой в российско-китайских отношениях является формирование так называемого Большого Евразийского пространства (БЕП), или Большой Евразии, в котором Россия и Китай выступают в качестве ключевых акторов. Институционально данный процесс развивается в рамках взаимодействия двух основных континентальных проектов — Евразийского экономического сообщества (ЕАЭС) и китайской инициативы «Один пояс, один путь»⁷. Инициатива Одного пояса — это долговременная стратагема китайского освоения Евразии, выход Поднебесной вовне⁸. Поэтому проект несет для России и вызовы, и определенные риски, и возможности в плане использования китайского потенциала для собственного развития.

До 8 мая 2015 г., то есть до подписания Совместного заявления двух стран о запуске механизма сопряжения между ЕАЭС и Китаем, Пекин достаточно критично воспринимал деятельность Евразийского сообщества. Многие китайские эксперты говорили о возможной конкуренции ЕАЭС и китайской инициативы Одного пояса. В настоящее время Совместное заявление между ЕАЭС и Китаем является важным политическим компромиссом двух стран на признание (де-юре и де-факто) равных прав на самостоятельное развитие обоих проектов и их сопряжение /стыковку, взаимодействие.

Экономическая часть «сопряжения», которая предполагает, в том числе, совместное развитие транспортной инфраструктуры, торговли и инвестиций, пока отстает от политической части. Наблюдается китайское превосходство в сфере торговли, инвестиций и транспортно-логистических операций, преимущественно идущих через Казахстан и другие государства, минуя восточную часть российского Транссиба⁹.

При этом реализация сопряжения происходит на фоне активной инфраструктурной и инвестиционной политики Китая в государствах Центральной Азии и других субрегионах¹⁰. Россия явно уступает КНР в этой конкуренции, сохраняя свои позиции в основном в сфере безопасности в регионе благодаря формату ОДКБ. Отношения ЕАЭС и Китая пока строятся на не преференциальной основе, что было формализовано и подтверждено в рамках соглашения между ЕАЭС и КНР от 17 мая 2018 г. о развитии торгово-экономического сотрудничества с евразийским союзом. Для России, как считает большая часть российских экспертов, создание зоны свободной торговли между ЕАЭС и КНР — пока преждевременный шаг в нынешних условиях китайского экономического доминирования в регионе. При этом Пекин согласен на создание с ЕАЭС зоны свободной торговли в отдаленной перспективе¹¹.

Региональная повестка

Международная (региональная) повестка строится на общности подходов России и Китая по принципиальным вопросам современного миропорядка и ключевым международным проблемам, включая ситуацию на Корейском полуострове, в Афганистане, на Ближнем Востоке, в Северной Африке, в Латинской Америке. Позиции совпадают или близки. Особую ответственность Москва и Пекин чувствуют за положение дел в АТР. Совместные усилия двух стран привели к расширению ШОС (за счет вступления Индии и Пакистана) до 8 постоянных членов и диверсификации повестки БРИКС. Оба этих проекта отражают рост регионального и глобального веса России и Китая в мире¹².

Для России особую значимость имеет укрепление ШОС не только в плане усиления региональной безопасности (борьба против трансграничного терроризма, вопросы Афганистана, страны Центральной Азии и др.), но и континентальных перспектив обустройства Большого Евразийского пространства. Явной альтернативой региональным интересам России и Китая в АТР выступает новый проект Вашингтона — Индо-Тихоокеанский регион (ИТР) в составе США, Индии, Австралии и Японии. Очевидно, что формируется многоуровневая конфликтная среда в экономико-интеграционных, финансово-технологических, военно-политических и институциональных сферах, в которой китайско-американское противостояние, видимо, будет ключевым, длительным и системным. Приоритетным в международной региональной повестке является развитие координации в рамках стратегического треугольника Россия — Индия — Китай. Сформирован механизм регулярных встреч руководителей, премьер-министров, министров иностранных дел трех стран. Формат РИК фактически формирует ядро Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) и рамки евразийского сотрудничества, в котором Индия пока относительно новый участник.

Торговля, инвестиции, наука и образование

В двусторонней российско-китайской торговле в 2018 — первой половине 2019 г. сохранялись противоречивые тенденции. С одной стороны, скачок нефтяных цен привел в 2018 г. к резкому (на 27,1%) увеличению товарооборота до 107 млрд долл. с появлением у России небольшого положительного сальдо в 4 млрд долл. При существенном росте поставок в КНР минерального топлива и ряда сельхозкультур имел место резкий спад в российском экспорте (до 1%) отдельных видов гражданской машино-технической продукции. Статистика 1 кв. 2019 г. показывает, что тенденции к спаду гражданских машино-технических поставок в Китай ослабли, есть небольшой рост. Растет сотрудничество в научно-технической сфере, увеличивается интерес китайских высокотехнологичных компаний к российскому рынку, российскому инновационному потенциалу (закупка «Хуавэй» российских активов в сфере искусственного интеллекта) и осуществлению совместных проектов. В настоящее время сняты технические ограничения и барьеры для сельхозимпорта из России (рис, соя, кукуруза и др.).

С другой стороны, полностью сохраняются диспропорции — доминирование ресурсно-сырьевой в российской и машино-технической продукции в китайской части двусторонней торговли. В 2019 г. данная тенденция при дальнейшем увеличении общего товарооборота будет нарастать. Подобная модель, сложившаяся еще в 1990е годы, объективно отражает асимметрию экономических потенциалов и структуры экономик двух стран. Очевидно, что необходима диверсификация российского экспорта и развитие совместных проектов в сферах высоких технологий и пр. Слабым местом на российско-китайском экономическом треке остается инвестиционное сотрудничество. Уровень взаимодействия пока не соответствует ожиданиям сторон. Среди факторов, увеличивающих издержки бизнеса в России, недостаточный уровень защиты прав собственности, сложность процедур доступа к финансовым услугам, недостаточный уровень правоохранительной деятельности, бюрократизм и пр.

Многие российские и китайские эксперты справедливо ссылаются на вполне успешный опыт Китая при реализации различных инвестиционных проектов в других странах и регионах. Так, в 2017 г. объем общемировых исходящих прямых нефинансовых инвестиций из Китая составил 120,1 млрд долл., что на 29,1% ниже по сравнению с 2016 г. В 2017 г. деньги были направлены на развитие 6236 предприятий в различных странах мира. Объем портфельных инвестиций за рубежом в 2017 г. составил 102,1 млрд долл. Китай подписал инвестиционных соглашений на реализацию 782 проектов на сумму 197,7 млрд долл.¹³.

В отличие от российско-китайской торговли, объем прямых китайских инвестиций в Россию в 2018 г. сократился. По оценкам экспертов, объем ПИИ из КНР в Россию с января по июнь 2018 г. снизился на 24% по сравнению с аналогичным периодом 2017 г. Объем китайских инвестиций в Россию значительно превышает российские инвестиции в Китай. Китайские инвесторы в России в основном вкладывают средства в энергетический, сельскохозяйственный, строительный сектора и в сферу легкой промышленности. Российские инвестиции в Китае направлены преимущественно в производственную отрасль, сектор строительства и транспортных перевозок¹⁴.

Многие китайские эксперты как один из вариантов снижения рисков и барьеров на пути российско-китайского инвестиционного и торгового сотрудничества предлагают создание зоны свободной торговли (ЗСТ) между двумя странами. В частности, следует разработать совместное технико-экономическое обоснование для постепенного продвижения переговоров по российско-китайскому соглашению о ЗСТ¹⁵.

Если сравнить объемы накопленных прямых китайских иностранных инвестиций в отдельных западных странах за 2005–2017 гг., очевидно, что Россия значительно отстает по данному показателю.

В декабре 2018 г. Министерство финансов РФ сообщило о планах размещения государственных облигаций в юанях в 2019 г. Стороны на экспертном уровне продолжают обсуждение проблемы снижения зависимости от универсальной платежной системы SWIFT. Создание российско-китайского аналога позволило бы снизить уязвимость финансовых систем двух стран. Первым шагом в данном направлении стала в 2018 г. эмиссия Всероссийским банком развития регионов карт «Union Pay—Мир». Использование таких карт позволяет осуществлять транзакции на территории России с помощью платежной системы «Мир», за границей оплата происходит через Union Pay. В России также запущен платежный сервис Alipay и другие способы оплаты. Однако пока не удалось решить проблему отказа в осуществлении операций или удлинения срока транзакций со стороны китайских банков по отношению к российским компаниям и физическим лицам¹⁶.

Таблица

Распределение объема накопленных инвестиций Китая за 2005–2017 гг.по отдельным странам, млрд долл.

Источник: Does China Dominate global investment? URL: https://chinapower.csis.org/china-foreign-direct-investment/ (Эти данные намного превышают официальные данные китайской статистики. — Авт.)

Гуманитарное и научно-техническое сотрудничество двух стран носит многоплановый, комплексный характер. В рамках визита Си Цзиньпина на Петербургский экономический форум (июнь 2019) было подписано Совместное заявление об отношениях всестороннего стратегического сотрудничества в новую эпоху. Документ содержит большой раздел о гуманитарном сотрудничестве из 11 пунктов, охватывающих сферы образования, молодежных обменов, здравоохранения, культуры и искусства, спорта (включая подготовку к зимней Олимпиаде 2022 г. в КНР), туризма, охраны природы, лесов и редких животных, увековечения памяти героических деятелей и т.д.¹⁷. Гуманитарное сотрудничество осуществляется не только за счет контактов на высшем уровне, но и на среднем и низших этажах.

В 2018–2019 гг. объявленных годами межрегионального сотрудничества, создано 135 пар городов-побратимов, дружественных провинций и краев. По последним данным, китайских студентов, обучающихся в вузах РФ, насчитывается около 30 тысяч¹⁸. Китайские студенты занимают второе место в России, уступая только студентам из Казахстана. Количество российских студентов в КНР немного не дотягивает до 20 тысяч. По данным на 2019 г., в России действуют 19 Институтов Конфуция и 5 кабинетов Конфуция. Россия же в КНР открыла 35 центров русского языка и культуры. В Китае русский язык преподается в 153 вузах и в 83 средних учебных заведениях. В России по статистике китайский язык преподается в 230 учебных заведениях, общее количество изучающих китайский язык — 26 тыс. человек.

В ежегодных докладах РСМД¹⁹ о состоянии российско-китайских отношений отмечалась пилотная роль Совместного университета МГУ — Пекинского политехнического института (ППИ) в Шэньчжэне. 18 июля 2019 г. состоялось подписание Дорожной карты сотрудничества Российской академии наук и Академии наук Китая²⁰, участники подписания — президент РАН А.М. Сергеев и президент КАН Бай Чуньли. «Этот документ предусматривает договоренности о следующих проектах: совместные морские экспедиции в Южно-Китайское море и восточную Арктику для установления источников выбросов метана; научное сотрудничество по изучению Тибетского плато; исследования деятельности мозга и другие», — отмечалось в сообщениях информационных агентств²¹.

Итоги и рекомендации

– Россия и Китай должны выступать против фрагментации международных отношений, поддерживать открытость и свободу торговли, укреплять центральную роль ООН, систему международного права, реагировать на опасные тенденции демонтирования механизмов глобального управления. Россия и Китай, несмотря на экономические санкции и торговые войны, пока не могут игнорировать роль западных рынков, капитала, технологий в обеспечении экономической безопасности и развития.

– В настоящее время просматривается два сценария эволюции модели российско-китайских отношений: а) превращение Договора 2001 г. в союзнический при возникновении форс-мажорных обстоятельств; б) радикальное углубление формата стратегического партнерства за счет дальнейшей военно-политической интеграции. Неизбежна диверсификация договора 2001 г. и формирование некоего квазисоюза, основанного не на обязывающем договоре, а на политическом консенсусе. Текущий анализ указывает на большую вероятность данного сценария.

– Российско-китайские отношения в военно-политической сфере достигли такого уровня развития, что даже при отсутствии формального военного союза противник, готовящий нападение на одну из стран, должен будет принимать во внимание различные варианты совместного реагирования России и Китая. Подобная стратегическая определенность уже оказывает существенное сдерживающее влияние на поведение США.

– Развитие российско-китайского взаимодействия в Большой Евразии, углубление торгово-инвестиционного, инфраструктурного развития континента — стратегическая цель обоих государств. Россия, являясь ядром Евразии, имеет объективные возможности стать системообразующим звеном трансконтинентальных перевозок и региональной интеграции.

– Принципиально важной задачей на перспективу является внутренняя сбалансированность российско-китайских отношений с точки зрения экономики и безопасности. Возможности выравнивания торгового баланса связаны с необходимостью диверсификации российского экспорта, совместным развитием цифровой экономики, развитием высоких технологий и сотрудничеством в Евразии. Учитывая остроту американо-китайской торгово-тарифной войны, для России возникают дополнительные «окна возможностей» расширения экспорта сельхозпродукции и ряда других отраслей. Российским производителям необходимо создавать на территории Китая «систему доводки» своих товаров до потребителя — дистрибьюторские сети и пр.

– Для увеличения объема инвестиций Китая в России требуется создание стабильных и прозрачных условий для инвестирования, включая возможность для инвесторов зафиксировать условия ведения проектов на длительный промежуток времени (речь идет о фиксации налогов, определении количества административных процедур и т.д., с тем чтобы они не менялись в течение длительного периода времени). Снижение неопределенности, упрощение процедуры позволит повысить ожидаемую доходность того или иного планируемого проекта.

– Для России и Китая все более актуальным становится углубление и расширение научных связей и повышения эффективности взаимодействия в области прикладных технологий. К приоритетным сферам научной кооперации относятся космонавтика, атомная энергетика, предотвращение природных катастроф и их последствий, борьба с загрязнениями воды и воздуха, геопространственные технологии, новая и возобновляемая энергия, биотехнология и биомедицина, ядерная физика, океаническая и полярная науки, нанотехнологии, фотоника и проекты в области искусственного интеллекта.

– Тысячелетний политический менталитет Поднебесной лежит в основе китайских шагов в отношении России и других стран. Очевидно, что в рамках двустороннего российско-китайского партнерства просматривается прагматизм Китая и его собственные интересы. Россия должна также выстраивать диалог на основе собственного прагматизма, своих интересов развития и своей безопасности. В данной констатации нет противоречия, поскольку наличие собственных «параллельных» интересов у России и Китая не противоречит общей взаимовыгодной российско-китайской повестке, в которой ключевыми параметрами являются: общая безопасность, взаимное право на развитие и равноправное сотрудничество. Ключевыми балансирами российско-китайских отношений для России на ближайшую и отдаленную перспективу являются сохранение роли РФ как мировой державы и укрепление ее военно-стратегических сил.

– На фоне углубления всеобъемлющего партнерства и стратегического взаимодействия Россия и Китай в 2019 г. отмечают 70-летие установления дипломатических отношений. Глобализация и регионализация двусторонней повестки не означает, что Москва и Пекин пытаются восстановить один из «полюсов» классической биполярной системы эпохи холодной войны. Принцип функционирования российско-китайского партнерства — это наращивание совместных возможностей в сфере защиты суверенитета, укрепления безопасности двух стран и соразвития.